Отрицать глобальное потепление как таковое или его техногенную
природу — едва ли не столь же странно, как верить в плоскую землю.
Впрочем, нынешние "зелёные" от этого не станут менее жалким зрелищем.
Десятилетиями нас пытались убедить, что расизм не имеет иных
причин, кроме глупых предрассудков, и если эти предрассудки преодолеть,
расизма не станет. Практика показала, что это было бы слишком просто.
В последнее время мне стали часто адресовать вопрос, кого,
собственно говоря, я считаю или не считаю людьми. Ответ на этот вопрос в
действительности не важен ни для чего; важно лишь то, кого считает (или
должно считать) людьми государство.
Так называемые демографы низводят индивида до единицы человечьего
поголовья; одного этого достаточно, чтобы понять, как к ним следует
относиться. Мало того, обычное демографическое целеполагание, сводящееся к
банальному «чем больше, тем лучше», соответствует интересам
правящий верхушки — и больше, собственно говоря, ничьим.
Позиционируя себя как либертарианец, я, тем не менее, отвожу
государству в жизни общества существенно больше места, нежели это
предлагают минархисты и тем более анархисты. Общий принцип тут прост:
государство нужно там, где частники или не могут справиться с
удовлетворением объективно имеющейся у граждан потребности, или могут, но
оказываются при этом ещё менее эффективны, нежели государственная
бюрократия.
Это пролетариату полуторавековой давности было нечего терять, кроме
своих цепей. Среднему классу есть что терять. Да и вообще среди разумных
людей преобладает подход "каждый за себя". Но кое-что нам всё-таки ещё
осталось.
Я неоднократно в прошлом упоминал (если не в роликах, то в
дискуссиях под ними), что считаю всё мировое зло имеющим всего два корня:
служенчество и патернализм. Стоит заметить, что основой и того, и другого
служит такое замечательное явление, как вера.
С учётом всего, что уже было сказано о вере как явлении, причём
безотносительно её предмета, вывод получается довольно очевидный: в мире
никогда не было, нет и не может быть преступления гнуснее, нежели насилие
(в основном информационное), имеющее целью формирование веры или изменение
её предмета.